перевод статьи Горбачева М.С., опубликованной на сайте WashingtonPost.
Много лет назад, когда Холодная Война подходила к своему завершению, я говорил своим коллегам мировым лидерам по всему земному шару: Мир на пороге больших событий, и перед лицом новых вызовов мы все должны будем измениться, и мы, и вы. В большинстве случаев реакция была вежливой, но скептически-молчаливой.
Тем не менее, в последние годы в течение моего турне по Соединенным Штатам, где я выступал с речами перед университетскими или бизнес-кругами, я часто говорил, что чувствую, что Америка нуждается в изменениях - в перестройке, не в такой, конечно, как в моей стане, но Американской перестройке, и реакция на мои слова была совершенно другой. Собрания тысяч людей отвечали мне аплодисментами.
С течением времени мои заявления вызвали комментарии самого различно толка. Некоторые отреагировали с понимаем. Другие возражали, иногда саркастически, говоря о том что я хочу чтобы Америка пережила тот же переворот что и бывший Советский Союз. В моей стране в свое время я встречался точно с таким-же сарказмом со стороны противников перестройки, людей с короткой памятью и недостатком совести. И хотя большинство моих критиков конечно же, понимает что я вовсе не уравниваю Соединенные Штаты и Советский Союз в его последние годы, я бы хотел все же прояснить мою позицию.
Наша перестройка была сигналом к началу изменений, но это вовсе не означало полную капитуляцию перед моделью Соединенных Штатов. Теперь, необходимость в перестройке, как для Соединенных Штатов так и для всего мира, очевидна как никогда.
Это правда, что необходимость в переменах в Советском Союзе в середине 1980-х была просто безотлагательной. Страна задыхалась от недостатка свободы и люди - особенно образованный класс — хотели сломать оплот системы, выстроенной Сталиным. Миллионы людей говорили: - Мы не хотим так дальше жить.
Мы начали с «гласности» - дали людям возможность говорить о своих волнениях без страха. Я никогда не соглашался с моим соотечественником Солженициным, который говорил: - «Гласность Горбачева уничтожит все». Без гласности не произошло бы никаких изменений, и Солженицын окончил бы свои дни в Вермонте, а не в России.
Сначала мы находились по действием иллюзии, что модернизации существующей системы — изменений в пределах «социалистической системы» - будет достаточно. Но сопротивление коммунистической партии и правительственного бюрократического аппарата было очень сильным. Ближе к концу 1986 для меня и моих сторонников стало совершенно очевидно, что необходимо менять сами основы системы.
Мы выбрали свободные выбору, свободу вероисповедания, конкурентную экономику и частную собственность. Нашей целью было постепенное, эволюционное введение новшеств, без кровопролития. Мы совершили ошибку. Важные изменения были не были реализованы вовремя, и нам не удалось завершить перестройку.
Два преступных сговора сорвали изменения. Первый — попытка переворота в августе 1991, организованная жесткими противниками наших реформ, что подорвало мои президентские позиции, и позволило лидерам России, Украины и Беларуси договориться о развале Союза. Российское руководство отвергло эволюционный процесс, погрузив страну в хаос.
Тем не менее, когда меня спрашивают — выиграла ли перестройка или проиграла — я отвечаю — выиграла, так как она привела страну в точку, с которой уже не было возврата к прошлому.
На Западе падение Советского Союза было воспринято как тотальная победа, которая доказала, что Запад не нуждается в изменениях. Западные лидеры были убеждены, что они находятся у руля хорошо-функционирующих систем, почти совершенных экономических моделей. Академические круги заявили, что история завершена.
«Вашингтонское соглашение» (Washington consensus) - это догма о свободном рынке, дерегуляции и сбалансированности бюджета любой ценой, которая стала эталоном для всего мира. Но вот пришел кризис 2008-2009 годов, и стало совершенно очевидно, что Западная экономическая модель была иллюзией и удовлетворяла только самых богатых. Статистика показывает, что малоимущий и средний класс практически не видели улучшения своего благосостояния при общем экономическом росте.
Тем не менее, в последние годы в течение моего турне по Соединенным Штатам, где я выступал с речами перед университетскими или бизнес-кругами, я часто говорил, что чувствую, что Америка нуждается в изменениях - в перестройке, не в такой, конечно, как в моей стане, но Американской перестройке, и реакция на мои слова была совершенно другой. Собрания тысяч людей отвечали мне аплодисментами.
С течением времени мои заявления вызвали комментарии самого различно толка. Некоторые отреагировали с понимаем. Другие возражали, иногда саркастически, говоря о том что я хочу чтобы Америка пережила тот же переворот что и бывший Советский Союз. В моей стране в свое время я встречался точно с таким-же сарказмом со стороны противников перестройки, людей с короткой памятью и недостатком совести. И хотя большинство моих критиков конечно же, понимает что я вовсе не уравниваю Соединенные Штаты и Советский Союз в его последние годы, я бы хотел все же прояснить мою позицию.
Наша перестройка была сигналом к началу изменений, но это вовсе не означало полную капитуляцию перед моделью Соединенных Штатов. Теперь, необходимость в перестройке, как для Соединенных Штатов так и для всего мира, очевидна как никогда.
Это правда, что необходимость в переменах в Советском Союзе в середине 1980-х была просто безотлагательной. Страна задыхалась от недостатка свободы и люди - особенно образованный класс — хотели сломать оплот системы, выстроенной Сталиным. Миллионы людей говорили: - Мы не хотим так дальше жить.
Мы начали с «гласности» - дали людям возможность говорить о своих волнениях без страха. Я никогда не соглашался с моим соотечественником Солженициным, который говорил: - «Гласность Горбачева уничтожит все». Без гласности не произошло бы никаких изменений, и Солженицын окончил бы свои дни в Вермонте, а не в России.
Сначала мы находились по действием иллюзии, что модернизации существующей системы — изменений в пределах «социалистической системы» - будет достаточно. Но сопротивление коммунистической партии и правительственного бюрократического аппарата было очень сильным. Ближе к концу 1986 для меня и моих сторонников стало совершенно очевидно, что необходимо менять сами основы системы.
Мы выбрали свободные выбору, свободу вероисповедания, конкурентную экономику и частную собственность. Нашей целью было постепенное, эволюционное введение новшеств, без кровопролития. Мы совершили ошибку. Важные изменения были не были реализованы вовремя, и нам не удалось завершить перестройку.
Два преступных сговора сорвали изменения. Первый — попытка переворота в августе 1991, организованная жесткими противниками наших реформ, что подорвало мои президентские позиции, и позволило лидерам России, Украины и Беларуси договориться о развале Союза. Российское руководство отвергло эволюционный процесс, погрузив страну в хаос.
Тем не менее, когда меня спрашивают — выиграла ли перестройка или проиграла — я отвечаю — выиграла, так как она привела страну в точку, с которой уже не было возврата к прошлому.
На Западе падение Советского Союза было воспринято как тотальная победа, которая доказала, что Запад не нуждается в изменениях. Западные лидеры были убеждены, что они находятся у руля хорошо-функционирующих систем, почти совершенных экономических моделей. Академические круги заявили, что история завершена.
«Вашингтонское соглашение» (Washington consensus) - это догма о свободном рынке, дерегуляции и сбалансированности бюджета любой ценой, которая стала эталоном для всего мира. Но вот пришел кризис 2008-2009 годов, и стало совершенно очевидно, что Западная экономическая модель была иллюзией и удовлетворяла только самых богатых. Статистика показывает, что малоимущий и средний класс практически не видели улучшения своего благосостояния при общем экономическом росте.
Продолжение следует...
Комментариев нет:
Отправить комментарий